Знак Разрушения - Страница 63

К счастью, спустя какое-то время лиана ослабила хватку. Элиен не знал, что здешние муравьи во время питания впрыскивают в пожираемое особый яд, к которому предельно чувствительны некоторые растения. Муравьи убили растительную змею.

Элиен напрягся – и ненавистная лиана лопнула сразу в нескольких местах! Муравьи сожрали часть ее толстой кожуры, которая и была залогом ее удивительной прочности.

Теперь руки Элиена были свободны, хотя и зудели нестерпимо, сочились кровью и, казалось, вопили: “Убей нас, не мучай!” Элиен отряхнул с себя муравьев и, невзирая на стенания и вопли пылающих рук, принялся за путы на ногах.

Наконец сын Тремгора поднялся на ноги. Теперь оставалась самая малость: выпустить кишки всей ноторской деревне.

* * *

Когда темно, человеку позволено многое. Убивать, оставаясь безнаказанным, называть вещи своими именами, оставаясь неназванным, пробираться мимо человеческих жилищ, оставаясь незамеченным.

Яма оказалась недостаточно глубока для Звезднорожденного.

Стражи дремали, а после вообще заснули навеки – Элиен свернул им шеи и завладел одним из их деревянных копий.

Двое ноторов, оказавшихся на его пути, приняли его за призрака, но это не спасло их от жалкой участи. Двумя страшными ударами копья сын Тремгора пробил им глотки.

Остальные жители деревни спали, и это помешало им увидеть фигуру человека, пробиравшегося к дому колдуна-коротышки. Колдун, занимавший зловещую, давным-давно вросшую в землю коническую хижину в самом центре поселения, не ожидал гостей в этот ночной час.

Элиен прильнул к одной из щелей возле плетеного соломенного полога, закрывавшего вход в хижину.

Колдун сидел у огня, на котором томилось в котле какое-то кушанье. Его логово топилось по-черному, однако тщедушный огонь в очаге почти не давал дыма. Элиен видел, как колдун помешивает содержимое горшка деревянной ложкой и клюет носом. По правую руку от него покоилось трофейное оружие Эллата, на голове был давешний шлем.

Сын Тремгора наконец-то получил возможность разглядеть диковинный плод нездешних темных искусств как следует. Основой шлему, похоже, служил череп крупного животного; какого именно. – определить было непросто, поскольку тонкие листы серебряной бронзы покрывали затылочную и височные части шлема-черепа. Два ряда острых костяных шипов шли от затылка ко лбу. В качестве наличника имелась полумаска с клювом, которая и придавала колдуну в шлеме-черепе сходство с кутах.

Смотреть было больше не на что, пора было действовать. Колдун едва ли мог быть грозным противником в рукопашной схватке. Он был хил и низкоросл, его волосы – седы, черты лица мелки, а нос, выглядывающий из-под наносника, – длинен.

Такой едва ли победит в честном поединке. Наверняка главная опасность таилась в магическом – конечно же магическом! – шлеме-черепе.

Элиен перехватил копье поудобней и ворвался внутрь. В следующее мгновение он нанес колдуну плоский удар древком копья в основание шеи, ниже затылочного среза шлема. Тот повалился на земляной пол.

Элиен сразу же схватил меч Эллата. Вновь обретенное оружие откликнулось своему владельцу едва слышной чистой нотой.

– Вставай! – гаркнул Элиен.

Тот послушно поднялся на ноги. Лицо его превратилось в ритуальную персонификацию Хозяйки Злобы. Ни одной травинки не было рядом, чтобы призвать ее в союзники. Ни одной лианы, чтобы натравить ее на врага. Колдун исподлобья озирался по сторонам, пытаясь найти выход.

– Что тебе нужно? – угрюмо спросил он.

По наблюдениям сына Тремгора, подобная непонятливость часто овладевала безоружными людьми перед лицом совершенно очевидной и недвусмысленной смертельной опасности. Будто бы ему, Элиену, было нужно что-то, кроме его, колдуна, черной жизни!

Сын Тремгора едва сдержал улыбку. И вдруг л удивлением обнаружил, что дурацкий вопрос колдуна отрезвил его. Волна слепой ярости схлынула.

Элиен заключил, что, возможно, есть смысл оставить непонятливого старикашку в живых. Он приставил острие меча к горлу колдуна.

– Я пришел за своим оружием и за своими вещами.

– Ты можешь забрать их, – благосклонно кивнул колдун, будто бы сейчас в его власти было помешать сыну Тремгора.

– Но это еще не все. Я хочу знать, зачем ты, трухлявый пень, захватил меня и держал в яме, хотя я не сделал твоему народу ничего плохого и не посягал на твое имущество.

Губы колдуна сложились в двугорбую змею. Видимо, это была улыбка. Даже самый восторженный пиит не отважился бы назвать подобную гримасу “доброй”.

– Мы захватили тебя, ибо на то была воля свыше.

– Воля Октанга Урайна, – понимающе кивнул Элиен.

– Октанг Урайн – наш союзник и благодетель, – надменно сообщил колдун.

– А смерч, – напирал Элиен, – смерч на равнине – твоих рук дело или Урайновых?

– Я, я наслал его на тебя. Я дал ему жизнь и сообщил ему обличье и голос владыки герверитов, – гордо сказал колдун.

Элиен рассудил, что в этот момент профессиональная гордость взяла в ноторе верх над чувством самосохранения – в интересах колдуна было бы свалить всю вину на Храйна. С другой стороны, более чем сомнительной казалась способность этого сельского заклинателя трав столь виртуозно управляться с ураганами. “Да в своем ли он уме?”

– Все ясно, – заключил Элиен и одним осторожным ударом меча, направленным снизу по касательной вдоль правого виска колдуна, сбил с его головы шлем.

Колдун сполз на землю, словно с него сорвали голову, а не чужой череп с пластинами серебряной бронзы.

Элиен, который не был готов к такому поведению, опешил и опасливо подошел к лежащему без чувств коротышке. Рядом с ним валялся шлем. Сын Тремгора неуверенно потыкал в него острием меча и отбросил подальше, в угол землянки.