Знак Разрушения - Страница 93

– Элиен, похоже, мы подошли к краю трясины. Ольховник, который я вижу вдали, означивает берег того самого острова посреди болот, на котором селятся патты. Что ни говори, они выбрали отменное местечко для жилья.

– Разве к нему нет другой дороги, кроме как через эти болота?

– Отчего же, есть. В нескольких лигах к западу, от места слияния Ориса и Киада начинается сравнительно сухая тропа, которая приводит в Хоц-Але, главное селение паттов. О ней мало кто знает, и редкий чужеземец отважится пройти по ней. Патты не интересуют торговцев, ведь их владения лежат в стороне от мест, сулящих выгоду. Зато и сами патты не интересуются ни торговцами, ни какими другими незваными гостями. А потому на той тропе скорее десять раз повстречаешь невидимую смерть, чем впервые получишь шанс сказать патту: “Я пришел к тебе с миром”.

– Не ждет ли и нас подобный прием? – со вздохом спросил Элиен, меняя повязку на левом предплечье. Раны заживали на нем, как на собаке, и это было едва ли не единственным, что веселило его сердце последние дни.

– Попросим Гаиллириса, чтобы случилось иначе, – не то в шутку, не то всерьез ответил Герфегест.

Близость леса придала беглецам сил. Чавкая грязью, они пробирались к твердой суше, испытуя зыбкую почву шестами. Герфегест то и дело останавливался, тревожно прислушиваясь.

– Я не бывал в. этих землях и не знаю в подробностях нравов народа, чье гостеприимство нам предстоит испытать, – сказал Герфегест. – Мне известно, что патты поселились здесь сравнительно недавно, покинув родные земли – скалы и бесплодные осыпи Цинора, – а значит, состоят в родстве со смегами, смегами же и являясь…

Герфегест едва ли знал о том, что не так давно Элиен начальствовал над харренским отрядом, послушным Лотару окс Милану, варанскому князю и очередному покорителю разбойников-смегов. Не ведал он и о том, как, вжимаясь всем телом в скальную плиту, подступающую с юга к горной крепости Хоц-Мориам, Элиен бросал раненому Шету окс Лагину веревку, чтобы тот мог взобраться на выступ и прикончить недобитого смега, чьи стрелы, смазанные ядом морского тетерева, лишили жизни четверых варанцев.

Герфегест не знал, что на груди у Элиена, чуть выше левого соска, есть крохотная татуировка – знак долгой смерти, нанесенный рукой глухонемого колдуна, которому были поручены попавшие в плен завоеватели, среди которых числились и Элиен с Шетом. И долгая смерть воспоследовала бы, не будь отчаянной вылазки тридцати варанских пластунов.

Народ смегов, как бы он ни звался теперь и где бы ни селился, все равно остается народом смегов, Элиен был в этом совершенно уверен. Но Герфегест так и не понял, что за картины отразились в глазах Элиена, которые на мгновение сверкнули холодным блеском ушедших в небытие сражений.

– Я думаю, у паттов все-таки есть одно неоспоримое достоинство: они не подданные Урайна. И хотя бы только этим они нам любезны, – сухо заключил Элиен, когда его нога наконец ступила на твердую землю.

– Пусть будет по твоим словам, – сказал Герфегест, приседая на корточки. У его ног теплился пепел еще не успевшего остыть костра. Под пеплом сыскались и тлеющие угли.

Наконец-то Элиен и Герфегест смогли позволить себе обогреться. Одежда была разложена вокруг огня, а они, положив оружие подле себя, протягивали руки к живительным языкам пламени.

Подступали сумерки. Герфегест предложил заночевать прямо там, на окраине острова, а поутру двинуться дальше.

Треволнения предыдущих дней существенно сказались на их словоохотливости. Они сидели молча. Сон был единственным, чего желало тело.

Они сняли с себя всю одежду, включая и набедренные повязки. Стесняться было некого. Безлистые, голые деревья скрипели ветвями, обступив хороводом двух обнаженных мужчин.

– Эй, вы двое, встаньте во весь рост! – Голос был женским.

“Наречие смегов”, – промелькнуло в скованном усталостью мозгу Элиена.

– Поднимитесь на ноги! Не прикасайтесь к оружию! – повторил другой голос, тоже женский, на языке герверитов.

– Это всего лишь женщины. Не гервериты. Наверное, селение паттов совсем близко, коль скоро их жены расхаживают по лесам, отданным во власть сумерек, – шепнул Элиену Герфегест.

“Всего лишь женщины”! На самом деле, если патты действительно происходят из смегов, это вовсе не означает близости селения.

На Циноре сын Тремгора имел возможность убедиться в обратном. Женщины-лазутчицы кружили близ их бивуаков ночами. Они выливали кипящие помои и метали копья со стен Хоц-Дзанга. Он сам едва выстоял однажды в поединке с тремя уже немолодыми смегскими женщинами, сражаясь на берегу моря Фахо, у самой кромки воды.

Прибой слизывал кровь с его ноги, распоротой юрким мечом одной из противниц, и крабы терпеливо ожидали поживы в расселинах камней.

Тогда он вышел победителем, и ярко-желтые косы противниц были поглощены морем. Крабы дождались ужина. Но тот поединок навсегда остался в памяти как одна из самых тяжелых и бесславных побед в его жизни.

Элиен и Герфегест повиновались. Как-никак они были заинтересованы в дружбе с паттами, и начинать знакомство с глупой свары не хотелось. Но на всякий случай Элиен покосился на трофейный герверитский меч и прикинул, какой именно прыжок ему придется совершить в случае необходимости. Вправо-вниз, перекат, выбросить руку, обратный перекат – уже с обнаженным мечом…

Не ахти какая ценность этот трофейный меч. Человеку, которому посчастливилось почувствовать в своей ладони Поющее Оружие, любая другая мертвительная сталь кажется неуклюжей игрушкой. Быть может, исключение следует сделать только для Когтя Хуммера, меча Октан-га Урайна.